Моя интуиция - это что-то с чем-то.
Даже не интуиция, не знаю, как обозвать. Просто все происходит вовремя.
Как будто мир услужливо снабжает меня всем необходимым, и от этого страшно, потому что я совсем не склонен к мистическому мышлению.
Да и обычно это в мелочах, но вот сейчас, например, я сижу и истерически ржу уже минут пять.

О, привет, суицидальные мысли.

Давно у меня не было ощущения, что из нашего замкнутого круга можно выбраться только вперёд ногами.

Стоило на неделю прекратить принимать лекарства (не специально - сначала забыл вовремя докупить, а потом несколько дней забывал взять с собой рецепты) - и меня снова размазывает по бытию тонким слоем.

Возможно, конечно, и вчерашние беседы тому виной, но…
Я ведь совершенно никчемен.
Я делаю недостаточно.
Барахтаюсь из последних сил, пытаясь не наглотаться воды и не пойти ко дну, но этого недостаточно, недостаточно, недостаточно.

Я хоть что-нибудь способен делать хорошо?
Мне кажется, что нет.
За что бы я ни взялся. Сплошные фэйлы. Это лишает сил.

I am, actually, unknowable.

Я не знаю, что обо мне говорит то, что мой приятельский круг общения - это люди младше меня в основном.
Но блять, как давно я так лампово не болтал про игры и все околоигровое с человеком с тем же бэкграундом!
Да и прогулялся неплохо. Десять километров, все такое.

Так, веди себя как взрослый, тупой сопливый хлюпик!

Шагнуть бы с этого чертового двенадцатого уровня гребанного университета. С вот этой охуительной крыши. И что, что ограждения? Через них просто перелезть. И соскользнуть по крыше, скользкой от промозглого тумана.
Не тратить воздух на этой перенаселенной планете.

Огромный зал с потолком безумной конфигурации. Белые кожаные диваны. Шампанское рекой.
Здесь сейчас — весь свет регионального (и не только) медиа-мира. Руководители крупнейших СМИ и пиар-агентств, лучшие фотографы, те, кого знает каждая собака.
Со сцены каверят "Creep", а я не могу отделаться от мысли о том, что она звучит как чертов саундтрек.
Что я здесь делаю? Я не отсюда. Не из этого мира.
Я придурок с больной психикой, страхами и комплексами, грызущими нутро, забывший таблетки в кармане других джинс.
Я не отсюда.
И я здесь — одинок. Никому не нужен. Никому не интересен.

Кто другой пользовался бы шансом, заводил бы полезные знакомства и примелькавался.
А я…
А я.
Глупый, бесполезный слюнтяй.

Ты выходишь на обед из мрачного тусклого кабинета, встречаешься с двумя, присоединяются еще двое - и дождливый серый день вдруг обретает краски.
И улыбаться вдруг становится легче.
Какие же они классные, а.

У меня есть одно воспоминание о детстве, которое не дает мне покоя.
Когда я был маленьким и нервным ребенком, я любил обгрызать уголки книг. Серьезно, не было ни одной книги, в которой не были бы оборваны и обгрызены уголки что страниц, что обложек.
Тут бы моим родителям забить тревогу - но нет, меня наказали.
Наказали интересно, с фантазией.
Помимо того, что отлупили, конечно.
От меня закрыли книжный шкаф. Торжественно перевязали его лентой для волос и запретили мне читать.
Не можешь, мол - не будешь.
Как я страдал, пиздец.
А теперь, когда я разговариваю об этом с матерью, она говорит: "Ты все выдумываешь. Мы не могли тебя так наказать. Мы никогда не наказали бы тебя, отобрав книги".
И меня от этого просто раз-ры-ва-ет.
С одной стороны - да, при всем чрезмерном контроле за внешней стороной моего бытия - как одеваться, куда ходить, какое впечатление производить - во плане развития своего охуенно богатого внутреннего мира мне позволялось неслыханное свободомыслие.
Книжки? На, читай, какие хочешь.
(Еще тысяча произведений русской классики и энциклопедий в нагрузку, ну да ладно)
Музыка? Какая хочешь, слушай.
Мировоззрение, философия, фильмы, игры - да что угодно!
Это действительно как-то не вяжется с запретом на чтение из-за погрызенных книг.

Но я помню. Очень остро и ярко, как помню уже мало что из своего детства. Помню, как захлебывался слезами.

Как же я жалок, а

Некоторое время назад на своей основной блог-платформе я писал пост о том, как скучаю по своим школьным временам, когда у меня была компания. Безбашенные единомышленники, объединённые общими увлечениями и локальными шутками. С которыми, может быть, дружба не самая крепкая, но вот это чувство команды, чувство плеча рядом искупает все. Те, с кем смеёшься, пока не начнёт болеть пресс, до слез, с кем поешь песни на улице, обсуждаешь все на свете, всякую гиковщину и задротовщину, потому что с кем, как не с ними.
Моя старая компания школьных времён уже давно распалась. Мы разошлись, нас раскидало по увлечениям и возрастам. Некоторых людей я исключил из своей жизни совсем — они стали мне омерзительны. Мы встречаемся раз в полгода жалким огрызком в три человека и то, порой, не спасаемся от неловких пауз, которые возникают, когда больше не о чем говорить.
И мне было тяжело.
Кто-то скажет, что в моем возрасте такие желания смешны. Что ты становишься старше, становишься ярым индивидуалистом, и уж тем более следует "повзрослеть" и прекратить думать о всякой задротовщине и гиковщине.
А потом в моей жизни появились они. Как глоток свежего воздуха.
На каждой встрече я чувствую себя восхитительно живым. Чувствую, что мне не нужно никому ничего доказывать, быть кем-то, кем я не являюсь. Это — "свои".
Это — команда.
Я люблю их всем своим сердцем.

Как же я зол.
Эта злость прожигает огромную уродливую черную дырку у меня внутри.

Таблетки помогают.
Я стал чуть менее раздерганным членом общества.

Не хватает часов в сутках. Не хватает сил на фотографии.
Они существуют в голове, но шевелить руками, глядя в монитор… слишком сложно, до свиданья.

А вообще это удивительно.
Когда ты прешься от какого-нибудь художника.
И знаешь, что это художник из твоего города, но думаешь, что "блять, этот чувак слишком охуенен, С Л И Ш К О М".
А потом вы пересекаетесь. И у вас одна компания. И мемы. И фест. И вы обнимаетесь.
И вы готовите фотосеты.
И боже.
Вау.