У меня зажор. Как запой, только зажор, когда ты жрешь, жрешь, жрешь и не можешь остановиться.

Мммм как я люблю свои неврозы. Когда целый день лежишь в кровати и ЖРЕШЬ

Скорее бы ты приехала.

Без тебя даже самый классный город и квартира — не то.

Cегодня в Петербурге пахнет… правильно. Зыбкой сырой осенней сыростью и мокрыми листьями.
И как будто снова 2010й. Как будто я только переехал во Владивосток, с кучей надежд и верой, что теперь все изменится.
Пожалуй, я и представить себе не мог, как все окажется спустя семь лет.

У меня отвратительный рабочий график, но золотые коллеги. Они примиряют меня с действительностью.
С ними можно шутить дегенератские шутки, петь песни под гитару, пить вкусное пиво и дурачиться.
С ними… хорошо.
Несмотря на то, что сама по себе работа — адский пиздец, в котором мне крутиться ещё полгода.

Я как будто хронически живу в чужом теле. Не узнаю себя в зеркале, не понимаю, кто этот человек и почему так получилось.

Я выгорел, мне кажется. Ничего не интересно

Владивосток кажется далеким сном.

Как-то внезапно работа стала центральным стержнем моего существования.
Мне не особо хочется снимать или рисовать или играть, я только читаю, работаю и работаю и ещё встречаюсь с людьми. И все.

Мне просто не хочется ни с кем общаться. Никогда. Не заводить никаких знакомств, никаких друзей, ни к кому не привязываться.

Can I just… dunno.
Die?

Я действительно расстроен. Я не понимаю, в моей голове другие винтики и они по-другому заточены.

Главный парадокс Петербурга в том, что здесь я слышу "Владивосток-2000" чаще, чем во Владивостоке.

Иногда мне кажется, что мы слишком разные.
Ты умнее меня; твой образ мыслей логичен и нерушим, ты незыблемо стоишь на своём и с тобой невозможно спорить, ведь мои мысли всегда врассыпную, разлетаются — в кулак не ухватишь и стройную нить не сплетешь.
Ты моральнее и нравственнее, ты чётко чувствуешь "хорошо" и "плохо", ты хорошая, а я — мудак и нарцисс, мой уровень морального где-то на дне, я просто научился хорошо притворяться.
Ты красивая.
Тебя не восхищает красота и эстетика сами по себе, тебе нужна функциональность и рациональность, и это не плохо, это просто черта, но я все никак не привыкну не чувствовать того отклика, который нужен мне и который я не имею права у тебя требовать, ведь это означало бы сломать тебя, такую, какая ты есть.
Я устал, я рассыпаюсь, и я думал, что встреча после трёхмесячной разлуки принесёт облегчение.
Но облегчения не случилось, а черти в моей душе воют и разрывают меня на части каждый раз, когда я вижу на твоём лице скуку, холод и отчуждение. Неважно, есть ли они или я их просто домысливаю.

На самом деле, я не заслуживаю своих близких людей. Они делают так много, а я… а что я? Посредственное нарциссичное говно, погрязшее в собственной хандре.
Я даже не могу назвать это депрессией. Назвать это депрессией — обесценить ощущения тех, у кого действительно она.
У меня — не она.
(Наверное;
(Ведь у тебя не может быть ничего серьёзного;
(Ведь ты просто пытаешься придать значимость своим пиздостраданиям;
(Наверное;

Самозванец.